Кантарджия или повелитель весов

У слова «кантарджия» два значения. Так называли мастеров, которые изготавливали весы-кантары, и тех, кто знал, как с этими весами обращаться. В этой статье рассказываю о вторых.

В старые времена далеко не каждый торговец на рынке имел свои собственные весы и, тем более, умел ими пользоваться. Прибегали к помощи специально назначенного человека – кантарджии, который мог точно и без обмана взвесить товар. Должность эта была весьма ответственной, к кантарджии относились с большим почтением. Чуть ниже приведён фрагмент из книги Иво Андрича, где описан кантарджия и его подход к профессии, но вначале объясним, как выглядел кантар и как им пользовались.

Старинный кантар или безмен. Фото: Елена Арсениевич, CC BY-SA 3.0 — *Старинный кантар или безмен*

Кантар – это то же, что и безмен. Мы привыкли, что безмен – это простенькие весы с пружиной, но старинные безмены пружин не имели. Они состояли из оси, на которую с одной стороны подвешивалась тарелка для взвешиваемого товара, а на другой стороне был противовес-гиря. Задачей кантарджии была найти точное положение этой гири.

Латунный кантар. Фото: Елена Арсениевич, CC BY-SA 3.0 — *Латунный кантар*

Кантары были самых разных размеров. Самые большие служили для взвешивания тяжестей вроде мешка муки или, скажем, барашка. Два дюжих парня клали на плечи что-то вроде оглобли, в середине которой подвешивали кантар, а к нему цепляли взвешиваемое.

*Взвешивание. Автор фото неизвестен, public domain*

А так Иво Андрич описывает кантарджию Ибрагима-агу в своей «Травницкой хронике»:

Ибрагим-ага – сухой, высокий, сгорбленный старик с седой бородой, со строгой и важной осанкой. Когда-то он был богат и сам брал на откуп городские весы; сыновья и помощники взвешивали и перевешивали все доставленное на базар, а он только наблюдал. Потом обеднел, лишился сыновей и помощников. Теперь общинные весы берут в аренду местные евреи, а Ибрагим-ага у них на службе, но этого на базаре как бы не замечают. Для крестьян, для всех продающих и покупающих единственным настоящим весовщиком был Ибрагим-ага и таковым останется до самой смерти. Каждый базарный день он стоял возле весов с утра до позднего вечера, и, как только принимался за дело, вокруг него воцарялась благоговейная тишина. Торжественный и напряженный, он налаживал безмен, затаив дыхание, поднимался и опускался вместе с легким колебанием веса. Прищурив один глаз, он внимательно следил за балансиром, осторожно подвигая его в противоположном от тяжести груза направлении, еще немного, еще чуточку, пока безмен окончательно не выравнивался, показывая точный вес. Тогда Ибрагим-ага отнимал руку, вскидывал голову и, не спуская взгляда с цифр, отчетливо, строго, тоном, не допускающим возражений, выкрикивал вес: – Шестьдесят одна окка без двадцати драхм.
И оспаривать вес не полагалось. Вообще во всей базарной толчее только вокруг него стояла тишина и сохранялся почтительный порядок, как дань уважения к человеку, работающему на совесть. Да иначе и быть не могло, этого не позволяла сама личность Ибрагим-аги. Когда какой-нибудь недоверчивый крестьянин, положив товар на весы, протискивался поближе, чтобы из-за спины весовщика увидеть и проверить цифру веса, Ибрагим-ага немедленно клал руку на балансир, прекращал взвешивание и прогонял наглеца.
– Отойди отсюда! Чего лезешь и кашляешь на весы? Мера требует веры: дохнешь – все испортишь. А ведь в ответе за это будет моя душа, не твоя. Отойди!
И так Ибрагим-ага проводит свой век, склонившись над весами, живя только ими, для них и благодаря им, – яркий пример того, как может человек совершенствовать свое призвание, каково бы оно ни было.
Иво Андрич, «Травницкая хроника», Москва 1985, перевод Володарской Л.